Быстро, меняя эскалаторы, они спустились на улицу.
– В метро? Или на такси?
– Давай в метро, – чуть покраснел Ан, стесняясь, что должен экономить. Но Горислав не обратил на это никакого внимания, кивнул и повёл Ана в подземку.
***
Через полчаса они стояли напротив гигантского здания – шара, и Ан, запрокинув голову, рассматривал его. Сотканный из стеклянных пластин – чешуек, он переливался на солнце, и, казалось, парил в синем летнем небе, как маленькая планета. Ану вспомнилось другое небо, замороженная голубизна которого, переливаясь, отражалась в зеркальных стенах кристалла – комбината где-то в далёкой тайге, вспомнилось тепло мамы, обнявшей его. Он вздохнул.
– Наш Университет, – с гордостью произнёс Горислав.
– Тут, наверное, не меньше пятидесяти этажей?
– Сто восемь этажей и четыреста метров в диаметре. Второе по высоте здание, после Башни Хранителей!
– Здорово! А общежитие тут же? Или рядом где?
– Точно не знаю, ещё не узнавал. Думаю, что тут же. Рядом, на территории Наукограда, только научные и обслуживающие здания вроде бы.
– Спасибо тебе, – Ан хлопнул по плечу нового знакомого, – пошёл я устраиваться. А ты когда? Хорошо бы нам вместе попасть, раз уж мы познакомились.
– А, ну да. Хорошо бы, – смутился новый знакомый, – я попозже. Успею ещё. А ты давай, оформляйся. Ещё увидимся.
– Ну, пока. До встречи, – Ан кивнул и направился к открытому входу, зияющему темнотой, как пещера в гигантской скале.
***
Горислав примчался домой разгорячённый. На пороге его встретил Кукки с тапочками:
– Гориславу нужно переобуться. Куки принёс тапочки.
– Спасибо, Куки, мама дома?
– Антонида дома, на кухне.
– Ма, я пришёл – закричал Горислав, переобуваясь.
– Я на кухне, Славик, иди сюда! Руки не забудь помыть!
Наскоро ополоснув руки, Горислав вошёл на кухню и сел за стол.
– Проголодался? – мама поставила в центр стола глубокое фарфоровое блюдо, наполненное тушёным мясом с овощами. – Ты что такой красный? —она положила ладонь ему на лоб, – Что-то случилось?
Горислав отвёл голову.
– Ма, а отец дома? – спросил он, жадно вдыхая аромат рагу, которое Антонида накладывала в тарелку.
– Нет, ещё. Попозже придёт. А ты что хотел?
– Поговорить надо.
– Кушай, – Антонида подвинула ему тарелку. – А со мной поговорить не хочешь?
– Почему же. Очень даже хочу, – с набитым ртом проговорил он.
Антонида поморщилась:
– Прожуй сначала, потом поговорим.
***
За чаем она внимательно посмотрела на него:
– Ну, о чём ты хотел поговорить?
– Ма, я в этом году поступил в Университет.
Антонида удивлённо посмотрела на него:
– Думаешь, я не в курсе?
– Да не в том дело. Я не хочу, чтобы в Университете мне были какие-то поблажки, как сыну Главного Хранителя.
Она улыбнулась:
– Конечно, сынок, не переживай об этом. Отец никогда не допустит, чтобы тебе делали поблажки. Даже и не думай. Будешь учиться на общих основаниях. Мы не афишируем, что ты наш сын. Ни при каких обстоятельствах. Так что тебе придётся потрудиться, чтобы получить звание.
– Не на общих, ма! В том то и дело, что не на общих! Занятия ещё не начались, а у меня уже особые привилегии!
– Это какие, такие привилегии?
– Как какие?! Все живут в общежитии, даже те, кто из Элизиума, а я один дома! Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к маменькиному сынку!
Антонида растерянно смотрела на него.
– Но, Славик, это в целях твоей безопасности. Ты же помнишь, как в детстве тебя похитили. Мне спокойнее, когда ночью ты дома.
– Ерунда! Какая безопасность? Кому я вообще нужен? После того дурацкого случая, в Элизиуме не было вообще ни одного преступления. Отец говорил, что здесь абсолютно безопасно. Да и в Наукограде охрана. Я должен жить, как все, в общежитии. Поговори, пожалуйста, с отцом! Иначе меня все засмеют.
– Ну, кто тебя засмеёт? – улыбнулась Антонида. – Все уважают Хранителей, а уж тем более твоего отца. Никто не посмеет.
– Вот именно, не посмеют! В глаза не посмеют, а за глаза? Я хочу быть на равных условиях со всеми! Прошу тебя, не беспокойся обо мне и уговори отца. Вы же за равенство и справедливость, так что должны подавать всем пример!
– Хорошо, хорошо, не горячись, я поговорю, – Антонида начала убирать посуду со стола. – Кстати, ты опять ходил на вокзал. Там так опасно! И кто тот молодой человек, с которым ты познакомился, может, расскажешь?
Горислав вскочил:
– И прекратите меня опекать! Я – взрослый человек. Сколько можно! Всё! Я ухожу! Утром я переезжаю в Наукоград. Имею право! – он с вызовом смотрел на мать.
Антонида прижала руки к груди, чуть улыбаясь, тревожно смотрела на него:
– Ну, конечно, имеешь! Не расстраивайся. Живи, как считаешь нужным. Мы с папой будем только рады, если тебе хорошо.
Горислав увидел, как глаза её заволакивало слезами. Сердце его сжалось, он быстро подошёл к ней и обнял.
– Прошу тебя, не переживай! Я очень люблю вас с папой, но мне пора уже жить самостоятельно без постоянной опеки. Ты понимаешь?
– Понимаю, сыночек, – она прижалась лицом к его груди.
– Видишь, какой я уже большой стал, выше тебя, – нежно погладил её по голове.
***
Ан жадно пил податливую сладость трепетных губ Линды, когда раздался оглушительный грохот. Он открыл глаза и сел на постели. Прислушался. Тихо. На часах восемь утра. Ан сунул ноги в тапки, накинул халат и пошёл в личную комнату. Ему нравилась личная комната. Нравилась не только тем, что она совмещала спортивные тренажёры и место для релаксации, но и теми тёплыми воспоминаниями детства, которые настигали его всякий раз, когда он утром вставал в отпечатки ступней. Давно прошли дни, когда советы робота-тренера были обязательны, теперь он каждый раз улыбался, когда вспоминал свою борьбу с Эльзой. Но эти воспоминания не только грели его сердце, они бередили душу, не давали забыть то, что забыть нельзя, невозможно – гибель родителей, напоминали о его долге: узнать, кто и почему убил его родителей, отомстить.
Освежившись, Ан пошёл на кухню. Открыл дверь и замер на пороге. За столом спиной к нему кто-то сидел.
– Здравствуйте.
Спина сидящего вздрогнула, человек обернулся, и Ан с удивлением и радостью увидел Горислава.
– Привет! – жуя, проговорил тот, – давай присоединяйся, сырники любишь?
– Привет! Ты как тут? – Ан подошёл к столу и сел напротив, – поселился? – улыбаясь, спросил он.
– Ну, вон, как видишь. С тобой теперь буду жить в одном блоке, не возражаешь?
– Нет, конечно, я рад.
– Ну, и отлично, – Горислав пододвинул ему тарелку с сырниками, и полный соусник сметаны, – присоединяйся. Я дома не стал, спешил в Универ. Я тут пока никого ещё не знаю, думаю, вдруг меня подселят чёрте знает к кому. А ты вроде ничего. Ма сунула с собой.
Ан засмеялся.
– Ты тоже вроде ничего. Рад, что будем вместе, – Ан положил пару сырников на тарелку и сверху полил сметаной. – Сырники вещь. Я их тоже с детства люблю. Тётушка тоже знатно их готовит.
– Ты что с тёткой жил?
– Да, в семье у тёти, – нахмурился Ан, – родители погибли в автокатастрофе, давно уже, мне десять было.
– Уважаемые абитуриенты! – раздался громкий голос. – Всем, кто не прошёл зачисление, необходимо явиться на кафедру своего факультета. Информация о структуре Университета, расположение кафедр и аудиторий, ваши персональные текущие задачи вы найдёте в компьютерах учебной комнаты вашего блока. Информация обновляемая. Все студенты ежедневно перед занятиями обязаны знакомиться с информацией и строго ей следовать. Любые вопросы решаются исключительно через персональные компьютеры. Хорошего вам дня! И Добро пожаловать в Университет!
Ан с Гориславом переглянулись.
– Пошли, глянем, – поднялся Ан.
– Угу, – побормотал Горислав, дожёвывая.
– Похоже, ты любишь поесть, а по тебе не скажешь, вон какой худой, – Ан засмеялся.
